Василий Звягинцев - Андреевское братство [= Право на смерть]

Я смог похвастаться только членством во Всемирном союзе журналистов и званием корветтен-капитана Звездного флота гонорис кауза.

— Так ты англичанин, что ли? — удивилась Алла.

— А кто бы позволил русскому после всего, что было, такой участочек под поместье, в полтысячи квадратных километров, прикупить? Так что здесь я англичанин. Ладно, это разговор особый.

Меня по-прежнему удивляло полное безлюдье в поселке. Только на крейсере наблюдалось не слишком активное движение матросов по палубе. Словно кроме нас здесь больше никого и не было.

— Нет, люди тут присутствуют. Не так много, но есть. У каждого свое дело, а кому совсем делать нечего, что тоже случается, проводят уик-энд в более интересных местах. Сегодня суббота, кстати, как я успел выяснить.

По дорожке, серпантином вьющейся между клумбами и альпинариями с неизвестными вечнозелеными растениями, мы поднялись к парадному входу в замок. Здесь нас встретили двое… ну не знаю, слуг, или охранников, или, наконец, исполняющих свой урок послушников, если все же считать, что мы оказались на территории военно-монашеского ордена. Крепкие парни, сдержанно-предупредительные, удивительно безмолвные, одетые в матросские форменки с черными, окантованными белыми квадратиками погонами и золотыми накладными якорьками.

Один открыл перед Новиковым глухую трехметровую дверь с бронзовыми кольцами вместо дверных ручек, второй пошел впереди по застеленным ковровыми дорожками коридорам и лестницам. Обстановка внутри тоже весьма напоминала таковую во дворцах представителей старых аристократических фамилий.

Ковры, картины, антиквариат, холодное и огнестрельное оружие последних четырех веков на стенах галерей и холлов.

В угловой комнате с многочисленными готическими окнами от пола до потолка, выходящими на фьорд и лесистые склоны гор, нас уже ждали. Как я понял — местное высшее общество.

Длинный стол посередине был накрыт по всем соответствующим времени и месту правилам. Серебряная посуда, по шесть хрусталей к прибору, конусы крахмальных салфеток и все такое прочее… В ожидании нас за стол никто не садился. Шесть мужчин и три женщины, разбившись на группки, курили у жерла колоссального камина, о чем-то беседовали, просто прогуливались вдоль фасадных окон. И я сразу понял, что гостей, кроме нас с Аллой, здесь больше нет. Все остальные — хозяева. Это ощущается интуитивно. Умение мгновенно оценить социальный статус впервые увиденного человека, определить его психотип, по возможности — род занятий, а главное — полезен он может быть в дальнейшем, опасен или «ни богу свечка, ни черту кочерга», является, без ложной скромности, одним из моих достоинств, позволяющих уже много лет входить в первую десятку известнейших репортеров-фрилансеров (сиречь котов, которые гуляют сами по себе).

Началась церемония представления. Андрей крепко меня подвел. Если бы он сказал, что соберется подобное общество, я бы надел пусть не смокинг, но хотя бы приличный костюм. А то явился в светлых брюках и куртке, с легкомысленным шейным платком.

Народ же все больше был при параде. Меня извиняла только принадлежность якобы к богеме, тем более — иных времен, и, соответственно, имманентное право игнорировать буржуазную респектабельность.

Сначала — о дамах. Ирину мы уже знали, и добавить к ее описанию нечего. Разве что была она не в купальнике или белых шортах и блузке, как все почти дни перехода от Фриско до Южного острова, а в бледно-фиолетовом, под цвет глаз, узком платье.

Еще одна, назвавшаяся Сильвией, — слегка надменная дама, несколько ближе к сорока, чем к тридцати, явно нерусской внешности, для западноевропейки довольно красивая. Светло-кофейный строгий костюм, перстни с синими и красными камнями на тонких пальцах.

При ней состоял высокий широкоплечий мужчина того же возраста, загорелое лицо обрамлено удлиненной каштановой бородой, глаза цепкие и внимательные, как… Я бы сказал, как у частного детектива, но для этого его взгляду не хватало равнодушной холодности. Скорее он мог бы оказаться человеком искусства, изучающим возможную модель или персонаж. Звали его Алексеем Берестиным.

Третья здесь женщина была гораздо моложе, лет тридцати примерно. Я еще не научился легко определять возраст людей иного мира. Темноволосая, стройная и гибкая, с узкими бедрами и еще более тонкой талией. Высоковатая для такой фигуры грудь обтянута черным платьем из переливающейся, как мокрый шелк, ткани. На шее колье из крупных рубинов с золотом, в ушах такие же серьги, обута в красные туфли на невероятно высоких и тонких каблуках. Свое имя — Лариса — она назвала мелодичным, но чуть с хрипотцой голосом.

Особа явно для того, кто ей может не понравиться, опасная. Мне она напомнила тропическую коралловую змейку, ядовитую, как три кобры или десяток гюрз. А возможно, и наоборот, не помню, кто из них страшнее. Мне в глаза она посмотрела с поверхностным интересом, а на Аллу бросила острый сверлящий взгляд и отвернулась, будто не сочла объект ни противником, ни жертвой.

Ее кавалер, Олег Левашов, совершенно не подходил в качестве партнера или мужа такому обоюдоострому созданию. Несмотря на крепкую спортивную фигуру, он казался флегматичным увальнем, где-то даже эпикурейцем, не совсем от мира сего. Улыбнулся располагающе, сказал, что рад познакомиться и при случае побеседовать насчет хроноквантовых двигателей, Андрей, мол, говорил что-то такое…

Господин Шульгин Александр Иванович, так он представился, привлек мое внимание барственной вальяжностью, обилием золота на организме и одежде: кольцо, два перстня, один с печаткой, другой с бриллиантом размером с вишню, бриллиантовые запонки и булавка, да еще и часовая цепь поперек жилета. Потом еще явились свету большой, инкрустированный алмазной россыпью золотой же портсигар и зажигалка. С килограмм желтого металла носил на себе этот человек. Посчитать его лишенным вкуса и меры нуворишем мешали только глаза, умные, как у дрессированного медведя, и мелькающая на тонких губах мефистофельская усмешечка. Возможно, весь купеческий антураж нужен был лишь для того, чтобы произвести известное ему впечатление конкретно на нас с Аллой, здешнюю компанию такие моменты вряд ли занимали.

Остальные мужчины показались мне поначалу менее интересными. Господин Басманов Михаил Федорович выглядел типичным кадровым военным больших чинов, как бы даже не генералом. Почти одного со мной роста, спина идеально прямая, плечи развернуты, рукопожатие крепкое, аккуратно подстриженные усы, взгляд уверенный, шаг четкий. Синий костюм сидит безупречно, но кажется на нем неуместным. Без мундира он сильно проигрывает.